Несмотря на максимальную реальную ставку, 8-12% выше инфляции весь год, рубль снова оказался в числе самых слабых валют мира за год (27% рост курса USD). Даже турецкая лира чувствует себя лучше в этом году.
Причиной последнего падения по ускоряющейся траектории стали санкции на банки, ограничения на поступление валютной выручки и возможно усилившийся на геополитике отток капитала. Счет капитала у нас все также открыт для резидентов, но все больше закрывается для расчетов с нерезидентами, что создает непропорциональные риски при любом шухере.
Заметно разлетелись курсы разных валют, фьючеров и золота на Мосбирже (105-108 руб. в пересчете на USD по кросс-курсам) и курс на офшоре (113 руб.), но только накануне, когда была особенная волатильность.
Все это произошло в канун юбилея перехода к свободно плавающему курсу и инфляционному таргетированию. За 10 лет инфляция почти 100%, ослабление рубля к USD 140%. На длинной истории они ходят около друг друга, что говорит о полном переносе курса в цены. Сейчас курс снова перелетел и это будет влиять на цены в следующие годы, если курс не вернётся значимо ниже 100 руб.
Момент истины, или как инфляционное таргетирование (ИТ) с помощью одной ставки на 10-й год существования завело в тупик всю макроэкономическую политику в России.
10 ноября 2014 года Банк России от безысходности отпустил курс рубля в свободное плавание и перешёл к политике ИТ.
Инфляция ускоряется, рубль падает, что ранее казалось невозможным при реальной ставке 8-12% (16-21% в номинале) в течение целого года.
Почему?
ДКП, направленная на сокращение спроса и кредитования, в условиях сверхвысоких ставок — проинфляционна. Канал издержек увеличивает инфляцию, чем выше и дольше реальная ставка. Рост процентных издержек у одних требует получения новых кредитов от других, а заодно создаёт бесплатные доходы у третьих.
Сокращение темпов роста кредита ниже размера ставки возможно только через банковский кризис, но до него мы успеем погрузить в долговую кабалу значительную часть экономики (а потом она будет разгребать финансовые проблемы долгие годы, вместо инвестиций для удовлетворения сохраняющегося спроса).
Ставка работает на ограничение спроса с момента, когда темпы роста кредита ниже процентных расходов по ним. Сейчас корпоративный кредит продолжают активно брать на оборотку, а значит на спасение контрагентов, рефинанс, неплатежи… Банк России не стал отмечать этот факт в свежем обзоре (оставил, что треть кредитов берут на инвестиционные цели, значит 2/3 — на оборотку?!).
Бюджетная политика, направленная на нулевой дефицит бюджета, в условиях высокой КС — проинфляционна. Как с кредитом, так и с дефицитом мы боремся так, что создаём инфляцию. Хотя не всякий рост кредита или дефицит бюджета проинфляционны. Дефицит из-за сокращения доходов или финансовых расходов допустим. А нулевой дефицит за счет индексации тарифов, сборов, налогов или стремление к более слабому курсу рубля напрямую увеличивает цены.
Валютная политика, допускающая свободное плавание и отток капитала, в условиях высоких ставок и санкций извне — проинфляционна. Рантье, кто получает выгоду от высоких процентных доходов, будут продолжать часть доходов инвестировать в иностранные активы. 20% от ~100 трлн руб. депозитов создаст в год до 10% ВВП или 20 трлн новых доходов. Если 30% из них уйдёт дополнительно за рубеж потребуется до 70 млрд USD валютных интервенций или ослабления курса на десятки %.
Что делать? Как спасти ИТ как правильную идею, но застрявшую в руках устаревших подходов и ограниченных по эффективности инструментов? Кратко — поменять не цели, а подходы и инструменты.
Развёрнуто:
1. Продажи валюты. Все усилия сейчас направить на возврат валютного курса, пока он не перешёл в инфляцию. Миниатюрные продажи по бюджетному правилу не помогут. Нужны мощные обещания и действия — продажи золота и юаней, сопоставимые по размеру с временными проблемами поступления валютной выручки.
Можно выделить золота и юаней до 30 млрд USD и продавать, пока курс рубля выше уровня бюджета на 2025 год ~96 руб. за USD. В ЗВР свободных резервов более 300 млрд USD — они явно избыточны.
Также можно увеличить процент обязательной продажи валютной выручки (возможно совпадение, что ослабление курса летом началось с этих послаблений).
2. Налоги на валютную переоценку. Вместо спецставки 40% налога на прибыль для Транснефти следовало ввести налог 40-100% на любую валютную переоценку, чтобы иметь валютные активы стало невыгодно. Также можно увеличить экспортную пошлину, зависимую от валютного курса, и распространить её на нефть и газ (4-7% при курсе выше 80 руб. недостаточно).
3. Отказ от цели по нулевому структурному бюджетному дефициту и постоянного поиска доходов для его достижения. Ограничение индексаций налогов и тарифов. Нормализация динамики нефинансовых расходов бюджета (ниже 10% в год после 20%+ ежегодно в предыдущие годы).
4. Неповышение ставки, нормализация условий кредитования и спредов. Оперативное снижение ключевой ставки при стабилизации инфляционных процессов и/или первых признаках системных неплатежей, рисков финстабильности.
https://www.finam.ru/
